Движение «Балайяда» в Мараньяне началось с череды конфликтов внутри местной элиты. Соперничество обернулось народным восстанием. Оно сосредоточилось на юге провинции Мараньян, на границе с соседней провинцией Пиауи, где жили мелкие производители хлопка и скотоводы. Во главе движения встали Раймунду Гомеш, вовлеченный в местную политику, и Франсишку душ Анжуш Феррейра, ремеслом которого было производство и продажа плетеных корзин [64] . От этого слова произошло название всего движения. Феррейра примкнул к восстанию, чтобы отомстить за честь дочери, над которой надругался капитан полиции. Одновременно с этим возник еще один лидер движения — негр по имени Косме (его фамилии в исторических хрониках не сохранилось), который встал во главе трех тысяч беглых рабов.
Восставшим удалось занять город Кашиас, второй по величине в провинции. В немногочисленных печатных прокламациях движения содержатся здравицы католической религии, конституции, Педру II и «святому делу свободы». Социальные и экономические темы не поднимаются, однако сложно себе представить, чтобы Косме и его люди не боролись бы за свою личную свободу, вне зависимости от того, святым было это дело или нет.
Различные устремления, существовавшие среди восставших, привели к недопониманию и разногласиям. Действия же правительственных войск оказались скорыми и эффективными. Движение было подавлено в середине 1840 г. За разгромом последовала амнистия, условием которой было возвращение восставших рабов в их прежнее состояние. Косме был повешен в 1842 г. Среди командующих имперскими войсками фигурировал офицер, чье имя будет постоянно встречаться при упоминании политических столкновений и военных действий времен Второй империи — Луиш Алвеш де Лима-э-Силва; по случаю разгрома «Балайяды» ему был присвоен титул барона Кашиаса.
В тысячах километров от Севера и Северо-Востока в 1835 г. разразилось еще одно восстание — «Фарроупилья» или «война оборванцев», ареной которой стала южная провинция Бразилии Риу-Гранди-ду-Сул. Два определения восставших («фарроупилья», «фаррапуш») синонимичны и обозначают оборванцев, людей, одетых в лохмотья. Таким презрительным прозвищем наделили восставших их противники. Но если низовых участников движения еще и можно было так охарактеризовать, то к руководителям его это явно не относилось: они принадлежали к цвету местного общества, к элите в среде скотоводов и скотопромышленников.
С колониальных времен Риу-Гранди-ду-Сул занимал особое место среди бразильских провинций. По своему географическому положению, экономическому развитию и социальным связям этот регион тяготел к Рио-де-Ла-Плате и в особенности к Уругваю. Предводители военизированных группировок в пограничных областях — каудильо, которые также занимались скотоводством, обладали широкими связями в Уругвае. Они владели там землями и путем заключения браков входили в состав многих местных влиятельных семей.
С другой стороны, с точки зрения сбыта производимых товаров, экономика Риу-Гранди-ду-Сул была традиционно ориентирована на внутренний рынок. Здесь разводили мулов, которым до эпохи железных дорог отводилась важная роль в перевозке товаров в центральных и южных регионах. В период возрождения и оживления сельскохозяйственной деятельности конца XVIII в. прибывшие сюда с Азорских островов колонисты стали выращивать пшеницу, которую потребляли в основном в Бразилии. После получения независимости рост производства пшеницы стал сходить на нет, так как посевы губили вредители, а другие американские производители зерна обостряли конкуренцию.
Основным занятием жителей провинции, которых называли «гаушу» [65] , стало скотоводство. Другим важным видом деятельности являлась заготовка вяленого мяса — жизненно важного продукта питания, предназначенного для бедняков и рабов южных и центральных регионов. Скотоводы и производители вяленого мяса представляли собой две разные группы: первые действовали в области Кампанья, на границе с Уругваем, а вторые — на побережье, в районе лагун, где находились города Риу-Гранди и Пелотас и где они располагали свои предприятия. И скотоводы, и производители вяленого мяса использовали помимо зависимых работников еще и рабов.
Недовольство жителей провинции центральным правительством уходило своими корнями в прошлое. Уроженцы Риу-Гранди-ду-Сул считали, что, несмотря на вклад их региона в бразильскую экономику, сам он является объектом эксплуатации посредством непомерного налогообложения. Требования автономии или даже отделения имели долгую историю и часто выражались как консерваторами, так и либералами.
Регентство и принятие Дополнительного акта не смягчили недовольства. Провинции, которые не могли самостоятельно покрыть все свои расходы, получали субсидии от центрального правительства; субсидии эти частично состояли из отчислений других провинций. Так было до Дополнительного акта, так происходило и после него. Риу-Гранди-ду-Сул последовательно отчислял средства для покрытия расходов Санта-Катарины и других провинций.
Между тем в восстании принимали участие не все социальные группы провинции. «Фарроупилью» подготовили скотопромышленники приграничных областей и некоторые представители городского среднего класса; движение получило поддержку в основном именно в приграничье и в городах. Производители же вяленого мяса, которые зависели от Рио-де-Жанейро как важнейшего центра сбыта их продукции, а также кож, остались на стороне центрального правительства.
Помимо уже указанных поводов для недовольства, у скотопромышленников были особые причины для раздражения. Они хотели покончить с налоговым и таможенным обложением перегоняемого скота на границе с Уругваем или уменьшить выплаты, чтобы добиться свободного перемещения своих гуртов (которыми они владели как в Бразилии, так и в Уругвае) по обе стороны границы. Кроме того, располагая собственной военной организацией (настоящими маленькими частными армиями, командование которыми основывалось на безоговорочном подчинении), скотоводы полагали создание Национальной гвардии с ее принципом выборности офицеров опасным новшеством.
Участники движения опирались на поддержку некоторых армейских офицеров, недавно переведенных в Риу-Гранди-ду-Сул. В отрядах «оборванцев» выделялись также не менее двух десятков итальянских революционеров, нашедших убежище в Бразилии: самым известным из них был Джузеппе Гарибальди. Наиболее значимой фигурой движения был Бенту Гонсалвеш, сын богатого скотопромышленника, обладавший солидным опытом ведения боевых действий в регионе. Он организовал на границе масонские ложи и использовал пути передачи масонских писем для отправки собственной секретной корреспонденции.
Борьба «оборванцев» была долгой; основой ее были действия кавалерии. Гарибальди и Дави Канабарру вели войну на севере провинции; на некоторое время им удалось взять под контроль Санта-Катарину. На территории, контролируемой восставшими, в 1838 г. в городе Пиратини была провозглашена Республика Пиратини; президентом ее стал Бенту Гонсалвеш.
Позиция центрального правительства по отношению к восставшим сочетала в себе как боевые действия, так и уступки. Руководителями «Фарроупильи» были представители элиты, а область, где разворачивались события, представляла для империи значительную стратегическую важность. К примеру, в начале 1840 г. правительство выполнило одно из основных экономических требований «оборванцев» и ввело пошлину в 25 % на ввозимую солонину из Рио-де-Ла-Платы, которая конкурировала с местной.
Важным этапом на пути преодоления конфликта стало назначение в 1842 г. на пост главы провинции и командующего войсками Риу-Гранди-ду-Сул барона Кашиаса. Он умело сочетал военные действия и меры по умиротворению восставших. В конце концов в 1845 г., добившись сепаратных соглашений с различными предводителями движения, Кашиас подписал мир с Канабарру. Речь не шла о безоговорочной капитуляции: всем участникам восстания была дарована амнистия, офицеры армии «оборванцев» получали соответствующие их званию назначения в имперскую армию, а центральное правительство брало на себя погашение долгов Республики Пиратини.